Новая книга известного писателя Павла Крусанова («Укус ангела», «Американская дырка», «Бом-Бом», «Яснослышащий» и другие сочинения) называется «Голуби», хотя как раз о голубях (как о птицах) там ничего и не сыскать. Это десять рассказов, объединённых общими персонажами и одной темой. И эта тема – не охота, хотя о приключениях и разговорах русских мужчин на охоте в «Голубях» и ведётся в основном речь. Нет, пожалуй, тема нового сочинения Крусанова покруче будет…

Три-четыре года тому назад в Новоржевском районе Псковской области весной и осенью мужчины отправляются на охоту (в законные сроки и по лицензии). Лирического героя Крусанова зовут Пётр Алексеич, его друга, крепкого мужика из Новоржева – Пал Палыч, приятель по охоте – профессор биологии Цукатов. Ядовитый писатель Набоков часто издевался над теми сочинителями, что не знают ни названий деревьев и трав, ни имён животных, так вот это абсолютно не про Крусанова: автор предельно конкретен и точен. Герои видят не какую-то там вообще «утку» из дамских романов, но твёрдо знают, что это «кряква, нырок, чарнеть, широконоска, крохаль, свиязь, чирок» (как их называют именно на Псковщине).

Детали и подробности охоты – «вечёрки» или «утренней зорьки» обрушиваются на читателя великолепным блистающим потоком, так что он как будто сам присутствует на этой мистерии, где, кажется, не упущен ни один нюанс событий. Автор охотится не только на уток и боровую дичь – он выхватывает яркие запоминающиеся словечки, так что уже не забудешь, что кабана, оказывается, приманивают на «тузлук» (рассол бочковой селёдки). А «ребездок» – «так называли здесь дольку сала, мяса, колбасы или чего-то иного, отрезанную предельно тонко, чтобы разом положить в рот, где та растает»…

Пётр Алексеич – человек городской, книжный и на охоту идёт не за добычей, а за впечатлениями, за единением с настоящей жизнью. Его товарищи сильно рознятся меж собой, профессор Цукатов обременён самомнением, он «пусть и относился к породе людей, у которых мозг размером превосходит желудок, испытывал глубочайшее почтение к себе, а это бремя – с ним жаворонком не взлетишь». Профессор сдуру подстрелил лебедя, за что был немедленно наказан.

Пал Палыч же – нравственный идеал автора, как Платон Каратаев у Толстого. Он живёт по правилам, чистой трудовой жизнью, в доме, построенном своими руками, ведёт налаженное хозяйство и даже со строптивой женой своей умудряется не ругаться, потому как – ни к чему. «Так и так выговорит, как я себя ня веди». (В речах Пал Палыча Крусанов обозначает особенности псковского говора). Целая жизненная программа самосбережения у него! «Я никогда впярёд не лез… всё поглупей да пониже, поглупей да пониже… А многие, кто пахал и верил в светлое будущее, тяперь сломавши».

Жить в природе следует осторожно и с умом, лишнего не брать, да к тому же Пал Палыч, опытный охотник, давно обезопасил свою жизнь, подловив и сунув в банку двух бесенят, своего и жены. И во время лихого застолья ведёт Петра Алексеича в подпол, где и демонстрирует ту банку. «Два отвратительных существа в бурой свалявшейся шерсти, с бешеными круглыми глазами и лоснящимися чёрными мордами корчились, плевались и верещали от бессильной ярости, остервенело строя людям злобные рожи» («Собака кусает дождь»).

Лирический герой Крусанова – человек рассудительный и крепко постановил: привиделось, заморочил его Пал Палыч. И «трещина в небе» ночью, когда реальность расступилась и отовсюду полезли «соседние угодья», потусторонние явления и существа, это всего лишь сон. Но плоть конкретной и подробной действительности то и дело граничит в книге «Голуби» с нереальным, невероятным, невозможным. Природа – по-прежнему неразгаданная человеком властная манящая тайна. Ребус, шифр, криптограмма, сфинкс. И настоящая тема «Голубей» – это роман мужчины с природой, подлинный роман, исполненный страстных желаний и жутких страхов, обретений и потерь.

Несколько раз течение рассказа уводит нас от благословенного Новоржевского района Псковской области, где столы всегда ломятся от яств и живая вода не иссякает. И разговоры на пиру, хоть и касаются плачевных исторических обстоятельств (никакой идиллии, запустение земли в своей силе и беззаконие на месте), неизменно выворачивают на мирную дорогу: да ладно, живём, мы же – глубинные люди, голуби.

Рассказ «Волосатая сутра» переносит читателя в лабиринты университета, где подстерегает зазевавшихся маньяк – чучельник, добывающий для зоологического музея экспонаты диковинным способом, извлекая из своих жертв и воплощая въявь их внутреннего зверя. В главе «Сдержанное путешествие по косте, сьерре и сельве» мы переносимся в страну Перу, где сотворённая и творящая природа ошарашивает буйством своей фантазии, абсолютно не собирающейся отвечать на вопрос «зачем?». (Кстати сказать, из литераторов с воспалённой русской жилкой получаются отличные сочинители путевых заметок, вспомнить хоть Рубанова с его островом Пасхи). И наконец, трагический рассказ «Монтировщик насекомых» знакомит нас с несчастным отшельником, который постепенно сходит с ума, пытаясь из ряда обрабатываемых им насекомых выстроить и понять шифр мироздания.

Метафизический ужас, стоящий за непостижимым ликом природы, – рядом, тут, всегда с человеком, только начни вдумываться и ворошить. Но мы опять возвращаемся в Новоржевский район, за стол к Пал Палычу, умеющему жить в природе, и потерянная мера вещей восстановлена в полной славе. Мужчина, завязавший роман с природой, должен понимать эту меру вещей и не требовать от возлюбленной невозможного, тихо подстерегая, как на утренней зорьке или вечёрке, мгновения её снисхождения. «На западе, ярко подсвечивая перистые облака, закатывалось густо-красное солнце – жди завтра ветра. За баней у реки, невидимый в кроне отцветшей черёмухи, выводил сочные трели соловей. Аккомпанируя песне, шумела на каменистом перекате, самый большой валун которой облюбовала белая цапля, быстрая вода. Под старой раскидистой яблоней в саду, предчувствуя недоброе, гудели басовитым хором в ульях пчёлы…»

Так покуда не разразилось «недоброе», пользуйся остатками рая, человек, и не гневи Создателя.