В конце прошлого года президент России Владимир Путин подписал законопроект, который предусматривает уголовную ответственность в виде лишения свободы сроком до двух лет за клевету в Интернете. Теперь блогеры и пользователи соцсетей должны внимательно следить за тем, что пишут. По мнению автора законопроекта – такая жёсткая мера станет хорошим сдерживающим фактором против кибербуллинга.

Впрочем, два года лишения свободы – это не единственная мера наказания. Так, согласно ст. 128 п. 2 УК РФ, клевета в Интернете может наказываться штрафом в размере до одного миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осуждённого за период до одного года. Также вместо денежного штрафа осуждённого могут отправить на исправительные работы сроком до 240 часов, либо принудительные работы сроком до двух лет, либо арестовать на срок до двух месяцев. И самая жёсткая мера – лишение свободы до двух лет.

Автор инициативы депутат Госдумы Дмитрий Вяткин пояснял, что наказание будет распространяться и на авторов каналов Telegram, интернет-ресурсов и соцсетей. По мнению депутата, необязательно, чтобы каждый факт клеветы заканчивался лишением свободы. Просто сама возможность такого наказания «может кое-кого отрезвить».

Фактически новая норма уравняла ответственность за клевету между блогерами с большой аудиторией и традиционными СМИ.

Ранее, ещё до подписания законопроекта, глава Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Валерий Фадеев выступал против того, чтобы за клевету в Интернете было предусмотрено лишение в свободы. Однако само появление штрафов за неё рассматривает позитивно.

«Авторы клеветнических сообщений в Интернете должны наказываться, так как то, что происходит в Интернете, должно соотноситься с реальной жизнью. Сейчас то, что в реальной жизни подсудно, в Интернете остаётся безнаказанным. Например, интернет-буллинг у нас носит массовое явление», – объяснял глава СПЧ.

По мнению Фадеева, этот законопроект никоим образом не оказывает негативного влияния на свободу слова, а само появление поправок сравнивает с созданием первых ПДД. Ведь когда-то на заре появления автомобилей не было никаких правил и штрафов, но со временем для поддержания порядка и безопасности эти требования стали необходимы. Так же и с Интернетом – настали времена, когда правила общения должны распространяться и на виртуальный мир.

Президентские выборы в США превратились в такой цирк, что в сравнении с ним меркнет даже украинская политика. На днях спикер Конгресса Нэнси Пелоси заявила о необходимости «защитить США» от действующего президента Трампа. «Сегодня утром я обсудила с председателем Объединённого комитета начальников штабов (ОКНШ) генералом Милли возможность введения мер предосторожности, направленных на сдерживание нестабильного президента от начала военных действий или получения доступа к кодам запуска, чтобы отдать приказ о нанесении ядерного удара», – заявила она 8 января.

Военные США отреагировали на эти эскапады достаточно резко. Советник министерства обороны по ядерному оружию заявил, что Пелоси «не понимает принципы работы американского ядерного арсенала», а её заявления являются «несуразными», к тому же они «создают образ слабой Америки, а слабость провоцирует». То есть «старуху Шапокляк» одёрнули, и достаточно резко. Но как же на самом деле обстоят дела? Может ли Трамп единолично принять решение о применении ядерного оружия и как подобная система работает в России?

Президент США и его права

Вопросам принятия решения на применение ядерного оружия (ЯО) и прохождения команд посвящено выпущенное в 2019 г. исследование под названием «Палец на ядерной кнопке» одного из американских неправительственных «мозговых центров» по вопросам нераспространения и стратегической стабильности. Конечно, аналитика от подобных организаций часто бывает не ценнее резаной макулатуры, но в данном случае большинство аспектов раскрыты относительно верно.

Итак, президент США действительно имеет исключительное право на применение ЯО «по традиции, если не по праву». Доклад Специального комитета по атомной энергии, представленный Совету национальной безопасности (СНБ) США в 1948 г., был первым документом, закрепляющим это право президента. А в докладе министерства обороны (МО) США Конгрессу в 2013 г. говорится, что «в соответствии с многолетней практикой президент, как главнокомандующий ВС США, имеет исключительные полномочия отдавать приказы о применении ядерных сил США».

Однако существует и Национальный командный орган, который включает президента и министра обороны. Военная цепочка командования идёт от президента к министру обороны, а от него – к председателю ОКНШ и Стратегическому командованию (СТРАТКОМ) ВС США.

Непонятные моменты

Но сохраняется неопределённость в отношении точных ролей министра обороны и председателя ОКНШ в области применения ядерного оружия. В некоторых источниках упоминается непосредственное участие министра обороны либо в качестве члена цепочки командования, либо в качестве подтверждающего органа. Подтверждающего то, что приказ исходит действительно от президента, находящегося «в здравом уме и твёрдой памяти». Так, один из высших чиновников МО США в 2017 г. свидетельствовал, что «если приказ отдан, то цепочка идёт от президента к министру обороны, а от него – к командующему СТРАТКОМ». В 2016 г. в одном из исследовательских документов было указано, что министр обороны «должен установить законность приказа, подтвердив, что он пришёл от президента».

Однако другие бывшие чиновники МО США говорят об обратном. Так, бывший министр обороны при Клинтоне Билл Перри утверждал, что приказ «может идти непосредственно от президента к военному командованию», а «министр обороны в этой цепочке не является необходимым», да и вообще он «не имеет полномочий остановить президента». Точнее, не больше чем министр обороны имеет полномочия остановить любой приказ президента вообще. То есть глава государства обладает, по его словам, исключительным правом на применение ядерного оружия. Многие другие бывшие высшие чиновники неоднократно подтверждали абсолютную власть президента в данном вопросе. В доктрине ВВС США указывается, что «президент может руководить использованием ядерного оружия отдачей приказа через председателя ОКНШ», то есть министр обороны не упоминается вообще. Но и у главы ОКНШ нет «второго голоса», который бы требовался для подтверждения приказа на применение ЯО.

«Печенька» и «футбол»

Однако является нормальной практикой, что в большинстве случаев министр обороны и председатель ОКНШ вовлечены в планирование любой военной операции, в том числе и той, которая может включать применение ядерного оружия. Следовательно, может произойти и обсуждение этого, и полемика. Но права вето у них нет. Если вспомнить историю с убийством генерала Сулеймани, решение о котором принимал сам Трамп, несмотря на возражения военных, понятно, что это так и есть.

Как же именно проходят в США такие команды? Президент таскает с собой специальную карточку с кодом примерно размером с кредитку. На жаргоне её называют «печенькой» или «бисквитом» и меняют каждый день. Карточки изготавливаются на специальной кодовой машине, которая принадлежит не военным, а АНБ. Эта карточка используется в том самом «чемоданчике», который таскает за президентом специальный офицер. Правда, «чемоданчик» у американцев больше похож на сумку или рюкзачок. В США его иногда даже почему-то называют «футболом».

У вице-президента есть свой офицер с «чемоданчиком» и карточка с кодом. Но код там другой, и он заработает, только если что-то случилось с президентом. При этом сам американский «чемоданчик» – это не коммуникационное устройство и даже не специальный телефон (он существует отдельно), а своего рода хранилище вариантов действий ядерных сил, один из которых избирает президент. После чего он связывается с председателем ОКНШ и Национальным военным командным центром (NMCC) в Пентагоне, а оттуда – с главой СТРАТКОМ.

Приказ заверяется заместителем командира NMCC по операциям, который обменивается с президентом краткими буквенными паролями. Далее уже формируется в автоматизированном режиме так называемый EAM – «сообщение о чрезвычайных действиях». Это 150-значная буквенно-цифровая команда, где зашифрованы и легитимность приказа, и выбранный ядерный план, и время запуска. Разумеется, система совершенствуется, и возможно, сейчас управление идёт несколько иначе.

В общем, несмотря на исключительные права главы государства, при острой необходимости у военных есть способы заблокировать это решение. В истории США уже был президент, от которого «ядерный чемоданчик» просто прятали, – это Никсон. После Уотергейта он ударился в запой, вот помощники и опасались. Да и система управления СЯС в те времена была куда проще и менее надёжной. Так что это простое решение может быть применено и в будущем – скажем, вдруг у Байдена случится что-то с памятью?

Наш способ надёжнее и лучше

А что же у нас с этим вопросом? Как осуществляется принятие решения на применение ЯО в России? Согласно Конституции, президент РФ тоже имеет исключительное право на принятие решения о применении ЯО. Но дальше начинаются различия.

Ещё с советских времён сложилась практика, что решение-то принимает глава государства и вариант использования ЯО тоже выбирает он. А вот отдача приказа происходит совместно с Верховным главнокомандующим, министром обороны и начальником Генштаба. Есть предположения, что каждый из троих добавляет в общий авторизационный код на применение ЯО свою часть, хотя точно это мало кто знает.

Приказ раньше отдавался через «ядерные чемоданчики» системы «Чегет» (это действительно чемодан типа «дипломат»). Ныне же существует новая, более совершенная система, но выглядит внешне тоже как чемодан. Так вот, «Чегет» в отличие от американского аналога действительно средство связи и машина для ввода кода. Коды, конечно, раньше тоже обновлялись постоянно, сейчас, возможно, всё ещё более усовершенствовалось. Сигналы через «Чегет» проходили через специальную систему связи «Казбек», до Центрального командного пункта (ЦКП), а дальше уже поступали приказы на ЦКП РВСН, флота и т.п. К тому же в СЯС России не так давно введена новая АСБУ – автоматизированная система боевого управления. Она обладает совершенно новыми возможностями как в плане надёжности прохождения сигналов, так и гибкости управления ядерными силами вплоть до оперативного перенацеливания средств.

Но с давних пор есть и иной способ отдачи «самого важного приказа» – через систему «Периметр», называемую на Западе «Мёртвой рукой», что очень точно описывает её суть. Она в том, что эта автоматизированная система чётко отслеживает обстановку в стране и мире и «погодные условия» в ряде важнейших регионов, уделяя особое внимание уровням радиации и прочим факторам, указывающим на применение против страны ядерного оружия. Если система обнаружит, что удар нанесён, а с нашей стороны ни встречного, ни ответно-встречного, ни ответного (не говоря уже о превентивном) ударов не было, а руководство страны погибло или с ним нет связи – она отдаст приказ сама, в том числе через систему командных ракет.

Сложно судить точно, но имеющаяся отрывочная информация показывает, что российская система принятия решений и прохождения приказов выглядит более совершенной и надёжной. Этому может быть много объяснений, в том числе и такое: американские СЯС всегда ориентировались прежде всего на первый удар. А наши всегда ориентировались на обеспечение гарантированного уничтожения врага даже в случае, если мы «проспали» первый удар противника и встречного или ответно-встречного удара не произвели. Хотя, конечно, и иных вариантов применения у нас тоже не чураются.

Одно можно сказать точно – в мире есть только две сравнимые по возможностям системы управления ядерными силами – у США и России. А все прочие ядерные державы, как «старые», так и «молодые», в этом вопросе находятся в разных периодах ядерного каменного века.

Ярослав ВЯТКИН, военный обозреватель «АН»